Мы с ним языками зацепились, то да се (говорили о Бодрийяре, тогда почему-то Бодрийяр в моду входил). Он поражен был и спрашивает меня: «Я, говорит, часто езжу в поездах, самолетов смерть как боюсь, и никогда не встречал проводницу, чтобы она Бодрийяра читала» (а тогда его и из интеллигентов мало кто читал, только-только в моду входить начал). Откуда, мол, у вас такая выучка, у проводницы?
А я ему говорю на голубом глазу: «А у нас в Казахстане без сдачи особого экзамена – философия там, литературоведение, киноведение – в проводницы не берут, такой закон».
Он был потрясен, все переспрашивал меня, мол, другие ему не показались такими образованными. Потом мы с ним виделись, много позже, и он мне рассказал, как облажался (он очень наивный): на обратном пути завел разговор про Лотмана с проводницей, та на него посмотрела как на идиота и чуть ли с поезда не ссадила – думала, псих…
Как-то ехала я в поезде. Сосед по купе оказался фашист какой-то: все время ругался, всех ненавидит. Вот я и курила в тамбуре. А там ко мне стал клеиться пьяноватый дядька. Не агрессивный, правда. Но мне он сильно надоел. И я ему говорю (скорбно так):
– Не могу привыкнуть…
– К чему?
– К мужским ухаживаниям…
– Почему это? Вроде не девочка уже.
– В том-то и дело, что уже – девочка.
– ????
– Я только что после операции по изменению пола…
Думала, мужик от ужаса сбежит, а он, как в фильме «В джазе только девушки», вдруг говорит:
– А, ничо! У всех свои недостатки! (Правда, утром шел мимо меня и аж затрясся весь от ужаса – протрезвел и вспомнил.)
Как-то у меня стырили кошелек. Всю наличность – вместе с мелочью. После чего в автобусе у меня была сцена античного накала.
– Нет у меня денег! Платить не буду посему! (сказала я кондукторше).
Кондукторша сказала (в Химках кондукторши ездят):
– А мне-то что! Выходите тады! Пешком идите!
– Семь километров? (спросила я).
Мрачный дед напротив сказал:
– Она че, Конюхов?
Кондукторша сказала:
– А хоть Кобылкин!
Я сказала:
– Лошадиная фамилия?
Дед вдруг говорит:
– У меня? Как вы догадались?
– Читаю по лицам (сказала я). – Неужели вы и правда – Овсов?
Дед (очевидно, не читавший Чехова) изменился в лице:
– Точно – Овсов.
Я говорю:
– Я тоже – Овсова. По мужу.
Дед говорит:
– А девичья?
– Кумысова (говорю).
Кондукторша, поняв, что ей не обломится, заорала:
– Кумысова, на выход!
Я говорю:
– Я теперь – Овсова.
Дед говорит:
– Давай я за родственницу заплачу.
Я говорю:
– Ни в коем случае! Овсовы-Кумысовы подачек не берут! Только если комбикормом!
Кондукторше надоело, и она, ворча, что вот сколько непорядочных ездют, отошла.
Тут-то мы и приехали.
Ехала как-то на электричке.
Электричка переполнена, все едут хмурые, многие спят.
Заходит мужик – там много таких ходит, продают чепуху всякую.
Достает из сумки какого-то плюшевого зверька и говорит:
– Товарищи! Обратите внимание! Интерактивный хомяк! Разговаривает! Для детей и даже для взрослых! Если вам не с кем поговорить, вы можете поговорить с этим хомяком!
Потом вдруг утробным голосом говорит в ухо хомяку:
– Я – Хома, я хомяк Хома!
И хомяк вправду отвечает страшным скрипучим голосом китайской игрушки (с акцентом причем):
– Я хёма, я хёмяк хёма, я хёмяк хёма.
Мужик говорит всем:
– Вот видите! Его можно брать собой в гости и пугать гостей – шутить над ними, к примеру…
Бабка, сидящая рядом со мной, говорит:
– А можно так сделать: наговорить ему че-та на ухо, а потом он через какое-то время возьмет и это повторит? Хочу (говорит бабка, обращаясь к нам ко всем), – снохе его подсадить в комнату.
Мужик говорит:
– Нет, так нельзя. Этот хомяк повторяет сразу за вами: вы что-нибудь ему скажите и тут же бросьте в комнату снохе!
Бабка, выхватив хомяка из рук мужика, говорит Хоме на ухо:
– Чтоб тебе пусто было, тварь!
Хомяк говорит скрипуче и без выражения:
– Чтоб тебе пусто было, тварь.
Все хохочут, проснулся даже огромный храпящий мужик, а бабка деловито говорит:
– Сколько?
Продавец говорит:
– За двух скидка. Шестьсот рублей!
Бабка говорит:
– А зачем мне два-то? У меня одна сноха, второй сын еще не женат!
Продавец говорит:
– Так женится!
Бабка говорит:
– По хомяку на каждую сноху?
– Ну да!
Тут огромный мужик, который спал вначале, вдруг говорит:
– Давай двух, один мне, другой бабке. Я соседу в гараж подброшу. Скажу хомяку – говнюк ты, Коля, – и подброшу…
Продавец говорит бодро:
– Ну вот видите! И вам весело, и вашим друзьям! Отдал хомяков и опять занудел, пройдя дальше:
– Товарищи! Интерактивный хомяк! Разговаривает и откликается! Не только для детей, но и для взрослых.
– Для детей изрядного возраста (пробурчала я).
…Сижу себе в маршрутке.
Водитель – узбек, конечно.
Заходит какой-то хмырь и говорит:
– До Фомичевой доедем?
Звучит это так примерно, как будто у него зуб только что вырвали:
– Дафамычевайдаеим?
Узбек кивает, он просто не понял ничего, да и мало кто понял (кроме меня, у меня слух хороший, и я знаю, где Фомичева, не по дороге это).
Я с последнего места кричу хмырю:
– Нет! Сворачиваем мы!
Хмырь смотрит на меня тупо и злобно и говорит:
– А вам-то че? Не вмешивайтесь!
Ну, думаю, черт с тобой.
Парень-хипстер с умной книжкой на коленях, около меня сидел, ржет и говорит:
– Сейчас у него будет самое большое разочарование в его бедной на события жизни.
Я говорю:
– Это у нас с вами бедная жизнь: а у него, смотрите, какой фингал. Жизнь у него интересная!
Парень хохочет.
Тут маршрутка, как ей положено, сворачивает.
Хмырь орет на узбека:
– Ты че, мудак, штоле?
И тут вдруг парень-хипстер бесстрашно говорит:
– Сам ты мудак!
Хмырь остолбеневает и говорит:
– Я???
Парень кричит ему:
– Ты!
Хмырь говорит:
– А ну пойдем выйдем!
Тогда я говорю:
– Ну все, вы арестованы! (Хмырю.)
И показываю ему свое удостоверение правозащитника.
И говорю:
– Сегодня рейд. Арестовывают всех, кто произнес слово «мудак». За хулиганство. Тюрьмы, правда, переполнены, но я вам организую местечко. Я же правозащитник все-таки. Лефортово подойдет? Элитное место, между прочим! Я сама туда села бы с удовольствием. Но в женском отделении мест нету. Только по блату если.
Хмырь бледнеет и вдруг жалобно говорит:
– Мне бы до Фомичевой…
Узбек вдруг говорит:
– Беги!
И дверь открывает. Хмырь – наутек.
А все хохочут.
Так и доехали, смеясь.
Ехала как-то в маршрутке.
Рядом со мной сидели два забавных уголовника: один спал, другой бодрствовал.
Вдруг тот, что не спал, говорит:
– Ты, я гляжу, опытный шофер! (Шоферу-узбеку, который по телефону трепался, что, конечно, плохо.) Не дрова везешь, чай!
Узбек говорит:
– Какой чай? Не чай, людей везу!
Угол говорит:
– Вот и я о том же! Людей везешь, как чай, а дрова, как людей!
Узбек вконец запутался:
– Зачем такое говоришь? Чай возил, дрова возил – всё возил! Людей возил, которые с собой чай везут, и дрова везут: всех возил! В Бухаре! Людям чай был нужен и дрова тоже нужны, вот я их и везу – то за чаем, то за дровами!
Пассажиры заулыбались и даже этот, который в наколках, – тоже. Оказался не злой. Проснулся и другой, который спал, – в еще больших наколках.
Проснулся и говорит:
– Об чем срач? Какие дрова?
Я говорю:
– Щас всех высадят и дрова погрузят… А мы чай пойдем пить…
Угол вдруг галантно:
– Я с тобой с удовольствием чаю бы выпил!
– А че на ты? (спросила я его).
– А че – на вы? (спросил угол, впрочем, не агрессивно). – Когда водку – тогда на вы, а чай – только на ты! Маршрутка уже в лежку лежала.
А узбек все ворчал:
– Всё вожу – дрова, люди, чай… Все умею… (бормотал он до конца маршрута).
Еду как-то в маршрутке.
Рядом стоит девица: такая элегантная, красивая, столичная, хорошо одетая, интеллигентная с виду: ни дать ни взять Жан-Жак.
Тут ей звонит телефон и она говорит:
– Ой, привет! Вапще… ну ты даешь… вау! Это капец… Да ты что? Капец вапще… Какой-то капец, кароче… Да я сижу, такая, он нарисовывается, а я ему: ну вапще, капец какой-то!
И так раз сто: капец, капец, капец.
